Артём Ферье

Некоторые люди депутатского диагноза звания наивно считают, что чтение классической русской литературы необходимо для воспитания патриотизма (который, естественно, они признают лишь в версии Третьего Отделения, как безусловную преданность московитской державе).

Ну да, они помнят что-то такое про «Русь-птицу-тройку» - но не помнят, разумеется, ответа на вопрос: «Куда ты мчишься?» (а тем более — «Кого везёшь?»)

Мне же вспомнилось, как не столь давно в Кошке (Корпоративной Школе для детишек сотрудников) один парень написал сочинение под заголовком «Порфирий Головлёв как самая точная метафора России».

Продолжаю послушивать на променадах Гарри Поттера. Вернее - «переслушивать». Сейчас — на шестой книжке, и повторное употребление — даже более радостное, чем изначальное.

Во-первых, когда уже знаешь, что к чему — можешь больше обращать внимания на чисто речевые фишечки, а они довольно полезны. Ну, я больше к амерскому инглишу привычен, а тут — разговорный британский встречается (наряду с литературным), и в целом очень стильненько, очень симпатичненько.

Во-вторых же, именно когда уже точно знаешь, что куда ведёт и что к чему — наслаждаешься, как классно выстроены сцены даже в малозначительных, как бы, деталях, где, как оказывается, нет ничего лишнего. Молодец тётка!

Ну и даже без удивления, пожалуй, обнаруживаю, что мой самый любимый персонаж в этой саге-шняге — это Северус Снейп (ну, в русских переводах он то ли «Снегг», то ли «Злей», что-то такое — но, в общем, «главный самогонщик Хогвартса» в первых пяти книгах).

Возможно, предутренний закат Новогодия располагает к разглагольствованиям на геополитические темы, но если я начну по пьяни разглашать важные тайны — кто же поверит, что я напился и разглашаю важные тайны? Вовсе глупо получится: и разглашу, и дезы не вброшу.

Одно могу сказать: когда Зефир донесёт сигнал, будто бы тамошние большие ребята согласны на все условия Кремля — это будет лучшее время, чтобы распродать свою московскую недвижимость (хотя пару-тройку загородных домиков оставить можно, но желательно — имеющих автономные водяные скважины и обильные леса окрест, где бы заготавливать топливо для генераторов угарного газа).

Но лучше — поговорим о литературе.

Не раз я упоминал в своих заметках, что лучшее «слушание» для прогулок, когда хочешь совмещать их с поддержанием инглиша — это Стивен Кинг.

Я говорил, что пишет он достаточно живо, умеет поддерживать «саспенз», при этом вовсе не «убого» пишет, но при этом — и не слишком вычурно.

Однако ж, и с ним вышла промашка.

Слушаю сейчас на променадах одну английскую книжку, чтец — вполне толковый, довольно профессиональный, «выразительный» и «членорздельный». Говор, вроде, довольно такой стандартный американский, а возможно — что и канадский (бывает, что слишком стандартный амер, без каких-либо региональных причуд — на поверку оказывается канадцем).

При этом — всё же имеет одну странность. Норовит произносить ge как «ге» в тех случаях, где это, вроде бы, не предусмотрено. Surgeon – “cё(р)гин», gesture – “гесча».

Для меня это было неожиданно.

Решил прильнуть к англобуржуйской классике - недавно закончил слушать на променадах «Гекльберри Финна».

Вообще, я читал его. Но — где-то так лет в десять, и — в переводе.

Пусть это очень хороший перевод, Дарузес, но всё равно какие-то оттенки оригинала ускользают.

В частности — очень специфическая речь заглавного персонажа, по совместительству рассказчика.

Её не назовёшь «скудной» (местами она весьма даже выразительна), но она… как бы это сказать?

Максимально облегчённая грамматически.

Продолжаю почитывать (послушивать на променадах) Глуховского, теперь — вторую книгу из метрошной трилогии, которая 2034.

Вот даже не знаю, что нравится больше — более поздний Пост, с которого начал знакомство, или эта Метро-сага.

Продолжаю послушивать на променадах «Пост» Глуховского. Вернее, сейчас уже — на середине второй части, которая «Спастись и сохранить».

Написано — очень хорошо. Вот прямо ни разу не даёт заскучать.

И пищу для размышления даёт качественную.

Что, собственно, мне от художественной литературы и требуется.

Чтобы «раскрывала глаза» и «объясняла мир» - нет, этого не требуется.

Это — всегда только один вопрос к автору вызывало: «Чел, а ты кто? Реально всё знаешь? Ну так пойди — в куст горящий обернись, оттуда поглаголь. Но только — не мне. Мне — неинтересно. Жить будет неинтересно, если прямо таки всё от тебя узнать, здесь и сейчас».

Да, в жизни — должна сохраняться какая-то интрига, какая-то загадка.

И вот у Глуховского — есть интриги, есть загадки.

Забавно, что как раз под это покушение на Трампа — дослушивал на променадах 11/22/63 Стивена Кинга, где попаданец пытается предотвратить убийство Кеннеди.

Вообще, надо сказать, писанина Кинга — одна из самых подходящих для прослушивания на инглише. Язык у него не то, чтобы «убогий» (вовсе нет), но — он очень внятный. Это важно, когда не имеешь возможности вернуться взглядом не абзац и уточнить, с чего, собственно, начинался период и кто это вообще говорит. При этом, надо отдать должное, Кинг неплохо владеет «техникой удержания внимания», умеет увлечь. То есть, всё-таки хочется следить за нарративом, а не задумываеться о чём-то своём, чтобы через пару минут удивиться: «И где это мы оказались? И кто все эти люди? И чегой-то они все понабежали в книжку?»

К тому же, при популярности Кинга — его аудиокниги представлены широко, и несложно найти подходящего профессионального чтеца с нормальным американским произношением (ну, честно, американский инглиш сейчас мейнстримный, а британские чересчур нарочитые «аристократишные» придыхания — немножко раздражают).

При этом не важно, сам ли Кинг строчит все свои тысячи романов, или это делает цех «негров», или вовсе ИИ, но — стиль и саспенз у него выдерживаются в любом случае.

Впрочем, конкретно эту книжку, про попаданца в шестидесятые — думается, он писал сам. Уж больно пронзительная и щемящая там ностальгия по «той Америке, которую мы потеряли… когда кока-кола была из листьев коки и ореха колы… и хруст настоящего свежего огурчика в невеганском чизбургере… и просторные машины под лозунгом Fuck the fuel economy!”

То есть, сам-то Кинг не «консерватор», он, кажется, всегда поддерживал демиков, как и большинство креативной тусовки, и, вроде, не был замечен в кепочке MAGA, но вот всё же родом оттуда, где Америка была Great.

И вот, значит, герой, не щадя сил и времени, и своей молодой жизни, погружается в пятьдесят восьмой (куда только и была «червоточинка»), чтобы дожить до шестьдесят третьего и спасти Кеннеди. Во-первых, потому что обещал приятелю-старпёру, который сам пытался, но начал загибаться от рака там, в прошлом, и вынужден был вернуться, а во-вторых — ну, потому что убийство Кеннеди — это как бы огромное потрясение для Америки, и не будь его, можно было бы избежать многих бед.

Задумался, что мотивация героя всё-таки не очень понятна.

Виконт Алексей Артёмович изрекает с многозначительной философичностью, кою давно уж научился делать неглумливой: «Как известно, в России возможны три занятия: удить рыбу; собирать грибы; и томиться бездарностью, бесцельностью и бессмысленностью своего бытия».

Добавляет: «Первые два — можно всё же считать «интеллектуальными».

Оценивающе смотрю на него: нет, вроде, ни похмелья, ни «послетравья».

Просто, в очередной раз «прильнул к истокам», хряпнул родной культурки. На сей раз — слушал за рулём «Обыкновенную историю» Гончарова.

Помнится, где-то год назад сподобился заслушать его же «Обрыв» - и вот, значит, «прививки» не обрёл.

Если честно, вся суть всей русской классики девятнадцатого столетия, как я это сформулировал в школе - «Занимательные записки о людях, которые непонятно, зачем».

Или, как это формулировала, чуть менее изящно, советская традиция: «Проблема лишнего человека в русской литературе» (а они там все «лишние», ибо кто пытается быть «нелишним» - непременно выходит корявым и ходульным, как какой-нибудь недообугленный Костанжогло из второго тома «Мертвых Душ»).

Гончаров же, пожалуй, безусловный чемпион в писанине подобного рода. То есть, никакие другие персонажи русской литературы не могут превзойти героев Гончарова в своей «лишнести». Ну, Обломов — это апофеоз, конечно, но и прочие под стать.

Тем не менее, слог-то у Гончарова хорош. Не вычурный, не броский, не претенциозный — но тем и хорош. Порою - и приятное, ненавязчивое остроумие проблёскивает.

Видимо, это и зацепило нашего виконта.

Сподобился наконец прочесть (вернее — прослушать, на променадах) этот многострадальный роман.

Да, смешно, но до сих пор — как-то не доходило.

Он побывал в нашем семействе ещё в восьмидесятые, в виде ксерокса с какого-то «антисоветского» забугорного издания (возможно, «Посева»), и я вроде начал читать — но потом отвлёкся, потом пришлось вернуть, а потом переключился на другое. И вернулся только сейчас.

Ну что сказать, чтобы никого не обидеть?

Вру, впрочем: я никогда не ставлю себе такой глупой цели, «никого не обидеть». Кто-то — по-любому обидится. И плевать.