Артём Ферье

В последнее время то и дело стали подавать голос отдельные представители антипутинской оппозиции (преимущественно в эмиграции), и голос этот состоит в том, что, конечно же, они оппозиция, и, конечно же, антипутинская, и против войны, но… коли уж война перекинулась аж на территорию самой России, коли уж Курщина стонет под копытами гайдамацких коней, то, значит, настало время прекратить раздоры и сплотиться вкруг родного стяга.

Один друг плюётся: «Есть ли вообще предел человеческой тупости? Да Московия — исторически, на протяжении веков использовала этот нехитрый трюк. Сначала вызверить против себя соседей своим хамством, провоцируя и развязывая самые гнусные, самые нелепые войны, а потом, когда «враг на пороге» - призвать всех «забыть раздоры и сплотиться вкруг родного стяга». Только этим она и жива. И вот кем нужно быть, чтобы покупаться на этот трюк в двадцать первом веке и в сто первый раз?»

Я же не раз отмечал, что лучше всего этот излюбленный московитский модус операнди выражен в «Двенадцати стульях». Там, где Бендер с Кисой, повстречав своего старого знакомого нэпмана Кислярского в Кисловодске, разводят его в кафешке. И Остап приговаривает: «За нами следят, особенно вот этот» - и невзначай показывает язык компании горцев за соседним столиком.

А те, естественно, недоумевают, возмущаются, бросают негодующие взгляды, и Кислярский видит: «А ведь и верно следят, а ведь и верно какую-то враждебность демонстрируют».

Ну вот так испокон веков работала и московитская дипломатия.

А народ, особенно «самые лучшие и самые думающие его представители», вечно оказывался в положении разводимого нэпмана Кислярского.

Сейчас, впрочем, давно уже речь идёт не о дипломатических уловках, даже не о провокациях, речь идёт — о самой постыдной и пагубной из всех войн, в какую московизм когда-либо втягивал Россию.

Поэтому позиция моих друзей в этом вопросе — предельно проста.

( Read more... )