Про уникальность НКВД

[artyom_ferrier]

 

Добрые люди со светлыми лицами, расписывая, как они обустроят Прекрасную Россию Будущего, говорят: «А ещё мы будем учить в школах тому, какая жуткая штука был этот Гулаг и какие злые дяди работали в НКВД, какие ужасные пытки использовали в своей бесчеловечной практике. Мы будем это повторять неустанно, чтобы привить детишкам рефлекторное отвращение ко всякому этому сталинизму, чтобы им никогда уж точно не захотелось «повторить», в очередной раз».

Что ж, есть, конечно, эмпатические детишки, которых действительно повергает в оторопь мысль о причинении страданий живым существам.

Но таких детишек — вероятно, и не требуется как-то специально отваживать от гулаговской и вообще сталинистской романтики.

Но есть детишки более, скажем так, прагматического склада.

Которые рассуждают примерно следующим образом:

«Контрразведка способна прессануть тех, кого считает врагами? Эка ж невидаль! Да плевать, чего там написано в декларациях и законах — но так делают все контрразведки, всегда так делали и будут делать!»

Да, в отрочестве — не все себе верно представляют профессиональную работу контрразведчика, склонны излишне «романтизировать» её куда-то в сторону утюгов и паяльников.

А есть детишки — которых как раз и возбуждают утюги-паяльники да прочие иглы под ногти да электроды на гениталии. Особенно же — ощущение безраздельной власти над другими людьми («И пусть попробует тогда не дать Светка из одиннадцатого «Б»!»)

Можно, конечно, сказать, что это больные ублюдки, садисты и психопаты — но такие тоже есть, не в столь уж малых количествах, и с большой вероятностью — как раз такие могут составить костяк любого вновь нарождающегося «московитского имперства».

При этом, пусть эмпатия — явно не их конёк, но интеллектом и энергичностью они могут быть и не столь уж обделены.

Поэтому, говоря о сталинских репрессиях и образе НКВД («госбезопасности», если конкретнее, именно политического и контрразведывательного направления) — я бы избегал делать чрезмерный акцент на жестокости их методов.

Ну, действительно, сами-то по себе методы обращения с подозреваемыми в антигосударственной деятельности — по всему миру бывали довольно бесцеремонными, с древнейших времён по наши дни.

Даже в самых добрейших и демократичнейших странах — контрразведка может порой не стесняться применять и физические пытки, когда сочтёт это нужным для получения ценной информации о каких-нибудь террористах-диверсантах.

Да что там говорить! Любой самый мирный буржуа, у которого, скажем, киднепнули ребёнка — запросто отстрелит палец-другой у захваченного сообщника похитителей, только бы вытянуть сведения.

Конечно, это считается незаконным — но по-человечески это понятно.

И если контрразведка действительно хватает вредителя, который сыплет мышьяк в детское питание — по-человечески будет понятна некоторая её жёсткость при постановке вопроса о том, по чьему заданию он это делал и кто его сообщники.

Однако ж, пикантность конкретно НКВД сталинских времён в том, что в подавляющем большинстве случаев — они сами ни на грош не верили в виновность и враждебность тех, из кого выбивали признательные показания.

Ну, тогдашние следаки, пусть бывали людьми довольно ограниченными и малообразованными, всё же не были полными имбецилами, чтобы всерьёз верить, будто бы какой-нибудь несчастный инженер оказался завербован сразу тремя иностранными разведками и по их заданию по ночам подгрызает цапфы у токарных станков.

То есть, когда то же Гестапо допрашивало арестованных участников Красной Капеллы — конечно, там применялись пытки, и весьма жестокие. На то оно и Гестапо.

Но Красная Капелла — это была настоящая разведывательная сеть, работавшая против Райха на Советский Союз. То есть, Гестапо искренне считало, что борется со всамделишными и весьма опасными врагами Райха — да так оно и было.

Но то, чем занималась советская «госбезопасность» при Сталине — это была чистейшая профанация. Процентов на девяносто — всем понятное очковтирательство, а проще говоря - туфта.

Вот дана свыше «идейно верная» установка, что по мере развития социализма обостряется классовая борьба, а значит, активизируются вражины, внешние и внутренние — и вот псина бросается кусать кого ни попадя, демонстрируя лояльность и имитируя бурную деятельность.

Конечно, бывали в истории примеры того, как некий визирь, желая произвести хорошее впечатление на падишаха, сам выдумывал какой-нибудь фуфельный заговор и сам же его «раскрывал».

Но вот чтобы в таких(!) масштабах, чтобы на такой(!) поток поставлена была чистейшая и заведомая туфта, чтобы практически вся репрессивная машина занималась хрен знает чем под видом «дела государственной важности» — это, пожалуй, действительно беспрецедентно.

Поэтому смешно слышать, когда говорят о каком-то «порядке» при Сталине.

Это неизбежный бардак и дурдом, когда в любой момент могут докопаться до кого угодно с самыми вздорными обвинениями, и всем, в общем-то, очевидно, что это бред — но головы летят, дела шьются, план выполняется (по шитью заведомо липовых дел).

А теперь представьте, какое здесь раздолье для действительно враждебной агентуры, которая действительно стремится расстроить и народное хозяйство, и обороноспособность.

Эту агентуру будет выявлять свирепая и неумолимая карательная советская машина?

Да тут-то — не всё просто.

У любой системы — ресурсы ограничены.

И когда свирепая карательная машина занята тем, чтобы изобличать в связях с иностранными разведками тех, кто имел неосторожность рассказать политический анекдот (или вообще ничего не делал, но просто на него показали под пытками ранее арестованные) — у неё остаётся не так уж много сил, средств и людей на то, чтобы выявлять настоящих шпионов.

Тем более, что эти-то шпионы — профессионалы, которые конспирируются, там пыль глотать устанешь их выявлять. Конечно, куда перспективнее — выявлять рассказчиков анекдотов или вовсе ни в чём не виноватых добропорядочных советских граждан, когда главное — количество, главное — выполнение плана.

Соответствующим образом неизбежно идёт и «кадровый отбор» в контрразведывательных органах. И чем дальше — тем всё меньше там остаётся спецов, способных заниматься какими-то реальными делами, когда наверх поднимаются всякие проходимцы на голимой туфте и очковтирательстве.

Война — стала хорошей лакмусовой бумажкой.

Ей-богу, мы до сих пор не знаем очень многое об организации и деятельности немецких разведывательных сетей в СССР. В разглашении такой информации — не бывал заинтересован, в общем-то, никто из тех, к кому эти данные попадали впоследствии.

Официально — выявлено было довольно мало немецких агентов. Ну, именно настоящих немецких агентов, «по-честному», не беря в расчёт бедолаг, бредящих под пытками.

Однако ж, это не означает, что немецкая агентура на самом деле была такая куцая.

Если смотреть на плачевный ход событий в начальный период Войны и не относить его причины исключительно на счёт советского бардака — то можно заподозрить весьма деятельное и результативное, на сей раз настоящее «вредительство» со стороны настоящей вражеской агентуры.

Но вот бороться с ней — было уже затруднительно, когда контрразведка привыкла, всё больше, прессовать лояльных советских граждан, выбивая из них признания о «завербованности инопланетянами» - и кадры в себе выпестовала соответствующие.

Тут иные неэмпатические юноши могут возразить, что и хрен бы с ней, с реальной эффективностью контрразведки, но всё равно было круто тогда работать энкавэдэшником, ощущая себя владыкой над жизнями, судьбами (и даже — над женскими половыми органами).

Возможно, что и круто, для определённого сорта людей — но до той поры, пока тебя самого не возьмут в оборот.

А ведь волны «чисток» проходили не только по «гражданским», не только по воякам, но и по самой репрессивной советской машине.

Ну, товарищ Сталин был, конечно, параноиком, однако не идиотом. И он понимал, что созданный им «молох» своею свирепостью пытается компенсировать свою реальную недееспособность, однако ж, неизбежно развращается, занимаясь туфтой вместо дела.

А значит, в логике товарища Сталина и его режима, надо чистить сам этот аппарат, и жёстко, образцово-показательно, по принципу «бей своих, чтоб чужие боялись», а также - «разобраться, как положено, и наказать, кого попало».

Естественно, и «чекисты» попадали под раздачу примерно так же, как и прочие граждане: не потому, что действительно могли быть заподозрены в какой-то «крамоле», а просто потому, что - «фишка так легла, не фартануло».

Тут мне всегда вспоминался один эпизод из Толкиена.

Когда орки оказываются у логова Шелоб и видят подвешенные коконы с «консервами», а в одном из них узнают своего товарища, недавно пропавшего.

Он ещё жив — но они, конечно, и пальцем не пошевелят, чтобы его вызволить. Нельзя же огорчать бабушку Шелоб, раз уж она решила его сожрать.

Ну вот такие же примерно были отношения между советским государством и его служащими.

Наверное, можно считать, что это «круто» и «прикольно».

Но — когда наблюдаешь этот трогательный симбиоз упырей и чудищ со стороны, с безопасной исторической дистанции.

А жить самому в этом душном и позорном бедламе — как-то не очень тянет. Если воспринимать эту сталинскую дурку как она есть, а не «романтизировать», приписывая ей некую «брутальную грацию».

В тиграх-людоедах — на самом деле мало «брутальной грации» и «суровой романтики».

В действительности, это глубоко несчастные существа, чья свирепость истинной своей причиной имеет некие роковые изъяны, повреждения телесные или психические, которые и не позволяют охотиться на нормальную дичь, а заставляют жрать, что попало, что проще добыть. Всяких там мирных пейзан.

 

 

Comments

[ymarkov]

Вот дана свыше «идейно верная» установка, что по мере развития социализма обостряется классовая борьба,

Я так себе понимаю, что дана она была совсем не идейно. Просто для скоростной индустриализации нужно было офигенно много рабсилы (в смысле — рабской). Ресурсов-то на обеспечение лесоповальщикам, шахтобоям, землекопальщикам и т.д. нормальных зарплат и жизненных условий у СССРа не было: все они шли на закупку иностранной технологии и материалов для клепания танчиков. Вот и...