О современном искусстве

[artyom_ferrier]

 

Помню, как-то сидели в приятельской компании, один полицейский генерал, один банкир и moi, писали пульку, болтали за жизнь.

Зашла речь о современном (или не таком уж современном, но «абстрактном») искусстве.

Олег, верный своей «служивой» простоте, заметил: «Нет, я понимаю — Малевич. Это, конечно, чушь, будто бы от его «Чёрного квадрата» чуть ли не флюиды исходят, будто бы «там всё не так просто, и масса оттенков, которые ценить надо» - но это как бы Идея. Тут он был, можно сказать, первопроходцем супрематизма, за то ему респект и уважуха».

Продолжает, хлебнув коньячку: «И Сая Твомбли — понимаю. Да, прищуришь один глаз — вроде бы полная ерунда, но прищуришь оба: что-то в этом есть. И Энди Уорхола понимаю. То есть, понимаю, что оно там нагружено смелыми провокативными посылами, и это — можно ценить».

Продолжает, распаляясь:

«Но, блин, на аукционах — раз за разом продаётся за многие лямы баксов какая-то мазня, где уже в принципе не может быть никакой идеи. Вот просто и тупо — две разноцветные полосы на холсте. Как в том анекдоте про Вовочку: «Не хотите синенькую — заебашьте красненькую». Ну или — каля-маляки трёхлетнего карапуза, которые тоже уходят за немеряные бабки, как если б действительно что-то из себя представляли. И вы скажете: «А вот Моцарт писал свои первые пьесы в четыре годика, и живопись — она тоже как музыка, она тоже имеет гармонию и создаёт настроение, когда с талантом и с душой». Блин! «Реквием» — он написал всё-таки уже не в четыре годика. А что в детских его опусах? Ну, там, наверное, можно было угадать будущий талант, именно будущий — но кто сейчас слушает его симфонии номером «младше» двадцать пятой?»

Я заверил его: «Не волнуйся, Олежа, никто из нас не станет пенять тебе на непонимание юного Моцарта, или этого немецкого живописного карапуза, а как по мне — так ему пока ещё далеко до Пьера Брассо (но, ради справедливости, Пьеру Брассо было четыре года, когда он впервые взялся за кисть — а для шимпанзе это уже почти пубертат).

Банкир же Игорь изрёк задумчиво: «Возможно, всё дело в развитии электроники».

«Что?» - переспросили мы с Олегом.

«Электроника. Ну, она развивается — и позволяет получать более чёткое изображение, позволяет хранить больше графических данных. То есть, когда кто-то проводит кистью по холсту — краска разбрызгивается совершенно хаотичным образом, который невозможно воспроизвести намеренно. Получается — уникальное произведение, которое нельзя подделать. И картинку — можно сфотографировать в высоком разрешении, и можно отправить файл с нею в некую авторитетную коллекцию, чтобы всегда можно было удостовериться в подлинности физического, так сказать, холста».

Разъясняет для нас, как всё же «нефинансистов»: «Получается очень удобная купюра, с позволения сказать. Уникальная, не фальсифицируемая. А что в ней мало художественной ценности, в этих двух линиях, проведённых краской по холсту? Да плевать! Главное — уникальность и возможность подтверждения этой уникальности. А ценность картинки — это условность. И ценность казначейских билетов — тоже условность. Но их-то ценность целиком зависит от доверия к эмитенту. Который в любой момент может взять да и запустить печатный станок. Или вовсе сгинуть, крикнув напоследок: «А все свои долги — я вам прощаю». Кому тогда нужны будут выпущенные им бумажки? А картина — может быть куда более удобным и долговечным объектом для инвестиций. Арс лонга, как говорится. Во всяком случае, это может быть разумно: часть вкладывать в кэш, часть в акции, часть в крипту, часть — в физические картинки, имеющие цифровое подтверждение уникальности».

У меня же была в своё время мысль, что главное назначение современной абстрактной живописи — отмывание доходов от всякой наркоторговли, а аукционы - прикрытие для трансграничного движения теневых капиталов.

Тоже может быть удобно.

«И вот за эту-то несуразную хрень с двумя разноцветными полосками вы отвалили пять лямов долларов?»

«Плебей! Илот! Куда с твоим-то таможенным рылом — искусство понимать!»

А в реале — косарь баксов этому мазиле-«гению», на краски да на бухлишко, остальное — в оплату партии кокосика.

Впрочем, сейчас, наверное, главная ширма для нелегальных денежных трансфертов — оплата компьютерной графики для Голливуда.

Это тоже искусство, там тоже нельзя понять стороннему «инспектору», сколько оно стоит «на самом деле» - поэтому запросто можно раздувать до миллиардов (что, в общем-то, и делается).

А что картинка в итоге получается более убогой, чем натурные съёмки годов шестидесятых (если не сороковых) — так это зритель дурак, ничего не понимает.

Ну и чтоб поменьше эти вредные зрители в киношки хаживали — понапихать в фильму побольше «правильной повесточки», чтобы все плевались и чтобы потом можно было обвинить равнодушную публику в «культурной и этической недоразвитости».

Пусть провал — но и пёс с ним. Главное — кокосик оплачен.

Не то, чтобы у меня были какие-то железобетонные доказательства того, что именно так работает современное искусство, но, поскольку, говорят, его главное назначение — навеивать мысли, то вот — навеивает.

Comments

Мне этого не понять.

[(Anonymous)]

Я скучный реалист, абстрактной живописи не понимаю совершенно. Мне например нравится такой художник Рылов.